Евгений Князев: «Я ВСЕ ВРЕМЯ ЖИВУ
ВОПРЕКИ»
Евгений Князев - одна из самых неоднозначных фигур в
современном театре. Приход артиста на сцену и в кино не
был триумфальным, его стали замечать со временем, а,
заметив, искать фамилию в титрах и программках. Что-то
беспокойное, тревожащее душу и сознание, присутствует во
всех его ролях, будь то Незнамов в спектакле «Без вины
виноватые», Герман в «Пиковой даме», Эрик Ларсен в
мелодраме «Посвящение Еве» или Берлиоз в одноименной
симфонической поэме. Как будто актер, проникнув в ту или
иную человеческую личность, пытается ответить на мучащие
нас вопросы: «Зачем я живу? Какой в этом смысл? И верно
ли то, что я делаю?» И несмотря на то, что ему достаются
в основном героические персонажи, после них остается
ощущение какой-то недосказанности. И лишь в фарсе
«Провокация», где Князев играет две острохарактерные
роли, на сцене появляется грустный клоун, который все
знает о себе и о нас, и о той жизни, где часто смеются
сквозь слезы.
- В прошлом году вас выбрали на должность ректора
Щукинского училища. Не мешает ли эта новая роль вашей
актерской профессии?
- Все мы в жизни кого-то играем. Я знаю, какие задачи
должен выполнять, чтобы хорошо сыграть роль ректора
училища: наводить порядок, выверять учебные планы и
штатное расписание. Рационально подходить к делу мне
помогает первое техническое образование. А когда я
репетирую на сцене, то все остальное от себя отстраняю.
- И все-таки кто вы больше по натуре - лидер или
созерцатель?
- Я - лидер, потому что никогда не любил быть вторым.
Хотя мне хотелось бы стать созерцателем жизни: бесцельно
путешествовать, наслаждаться природой, а потом взять и
сыграть что-нибудь для души. Но такое возможно только
при финансовой независимости, а это, я думаю, нереально.
- Вам часто приходилось идти против течения, действовать
вопреки установленным правилам?
- Я все время живу вопреки. Родители мои никакого
отношения к театру не имели, я закончил горный институт
- должен был стать инженером, специалистом по
эскалаторам. Но вдруг бросил все и поступил в
театральное училище. Для окружающих это был очень
странный поступок. И все-таки мне кажется, что многое в
жизни бывает уже заранее предопределено. Вот я совсем не
собирался становиться ректором, а стал им, потому что не
все мы можем предугадать и целиком построить свою
судьбу. Но жизнь всегда предоставляет нам выбор и если
мы сделаем верный ход, она нам обязательно поможет. Надо
только честно заниматься своей профессией и все придет.
- Мне кажется, фатализм дает человеку ощущение
защищенности: если все за нас уже предопределено, то нет
причин бояться каких-то неожиданностей.
- Нет-нет. А в чем же моя защищенность? В том, что у
меня звание народного артиста, что я - лауреат
государственной премии, ректор училища? А вот я
репетирую роль и волнуюсь, как ребенок: не знаю,
получится она у меня или нет. И так во всем. Каждый раз
я должен доказывать свою состоятельность заново.
- Бывали ли в вашей жизни провалы, когда казалось, что
все кончено?
- Самым страшным провалом была моя первая роль в театре
Вахтангова. Это произошло на гастролях, где меня срочно
ввели на роль Вельзевула в спектакле
«Мистерия-буфф». На репетиции мне показали, где надо
будет выйти и что сказать: «Здесь ты стучишь палкой и
произносишь: «Черти мои верноподданные!». Когда на гриме
мне намазали лицо черным и прикрепили рога, я увидел
себя в зеркале и испугался. Дожидаясь своего выхода, я
бродил по коридору, повторяя текст, который уже знал
наизусть. И вот мой выход - меня выталкивают на сцену.
Оркестр гремит, софиты слепят, я должен сказать какие-то
слова, а вот какие – не помню. Мне что-то подсказывают,
я пытаюсь повторить, но губы слипаются... Это был такой
ужас, что я собирался ночью тайно покинуть гостиницу и
убежать, куда глаза глядят.
А не так давно после спектакля «Ночь Игуаны», который
считаю для себя провальным, я физически заболел, даже
попал в больницу. После провала трудно подниматься. Но
что поделать, такова актерская профессия, когда ты
карабкаешься, карабкаешься и вдруг валишься вниз. А
затем снова, залечив раны и ушибы, начинаешь свой
подъем.
- Какие из сыгранных вами ролей понравились вам больше
всего?
- Я очень любил роль Панталоне в «Принцессе Турандот» в
постановке Черняховского. Это была новая версия, она
отличалась от старого вахтанговского спектакля тем, что
ориентировалась на новое время и на комедию Дель Артэ,
где, например, Панталоне обозначен как скверный, вечно
всем недовольный брюзга с отвратительным характером. Но,
к сожалению, мы начали репетировать в день, когда
случился путч. Потом произошел штурм Белого дома.
Обстановка в стране была очень напряженная. И в
спектакле чудилась гроза, грядущие казни. Может быть,
это испугало городское начальство или у нас что-то не до
конца получилось, но спектакль сняли. Мне очень
нравилось играть острохарактерную роль Шила в спектакле
Петра Фоменко «Дело» по Сухово-Кобылину. Но его тоже
сняли, потому что он показался мрачноватым. Потом мне
почему-то стали предлагать героические роли. Но какой я
герой. Я к себе отношусь иронично. И к внешности своей
тоже.
- Вам не бывает обидно, что вы не так популярны, как
многие постоянные участники телесериалов?
- Популярность и талант часто не соединяются. Можно быть
суперпопулярным, но особым талантом не обладать. А кроме
одаренности и работоспособности, нужна еще и удача. И
звезда, которая тебя поведет по жизни. А заявлять о себе
везде и всюду, бывать на тусовках - не в моем характере.
Я бы просто извелся.
- Что для вас в жизни самое главное - семья или
актерская профессия?
- Ничего более ценного, чем моя семья, у меня нет и быть
не может. И если я скажу, что работа для меня - главное,
я буду просто идиотом. Для меня самая большая потеря
сегодня - смерть моей матери. Когда она лежала в
больнице, я выпускал спектакль «Берлиоз», и говорил с
ней только по телефону. Я все время спрашивал врача о ее
здоровье, и тот говорил: «Ничего, ничего». И вот уже
оставалась неделя до премьеры и я думал, что сыграю ее и
мы будем с мамой проводить много времени вместе. Но за
три дня до премьеры она умерла. В то время как раз шел
фильм «Пятый ангел» и она говорила врачам: «Это мой
сын!» Она гордилась мной, радовалась моим успехам. А я
даже не попрощался с ней, хотя должен был все бросить и
быть рядом. И теперь во мне живет это чувство вины, эта
боль, которую я уже не могу отделить от себя. Как и
своих детей. Обе моих дочки - школьницы, И утром я
стараюсь отвезти их в школу, хотя они могут и сами
дойти. Но только в машине мы можем с ними пообщаться,
потому что когда я прихожу из училища, они уже спят.
- Кто же вас встречает дома после работы?
- Первыми меня встречают наши собачки. У нас их две:
такса и чи-хуа-хуа. Они - члены семьи, которые так
радуются, когда ты приходишь! Такса подпрыгивает и все
время норовит тебя лизнуть, а малышка чу-хуа-хуа даже
задыхается и не может прийти в себя, пока ты ее не
возьмешь на руки, не поглядишь и не прижмешь к
себе. Это такая любовь, такая искренность, такая
преданность, которую не всегда видишь от людей. Ты
садишься в кресло, а они усаживаются с двух сторон и
смотрят на тебя, как будто зовут: «Пойдем с нами
гулять».
- Есть в жизни что-то такое, с чем вы не можете
смириться?
- Есть. Прежде всего с подлостью и предательством.
- Вам часто приходилось с ними сталкиваться?
- Нет. Предательство - по жанру трагедия. Она у меня
случилась лишь однажды. И участвовал в ней человек,
которого я считал своим другом. В тот момент я
сдержался, чтобы не вступить с ним в конфликт, а потом
долго его избегал. Он тоже не искал встреч со мной, а
когда у меня дела пошли хорошо, он вдруг вернулся,
сделав вид, что ничего не произошло. Я тоже не подал
никакого вида, но для меня этот человек перестал
существовать давно и навсегда.
- Интересно, а что вас может привести в восторг?
- Талант. Бывают спектакли, в которых играют здорово,
вкусно, ярко. Я очень люблю Машу Аронову в комедии «За
двумя зайцами», Юлию Константиновну Борисову в спектакле
«Без вины виноватые» - смотрю на нее из-за кулис, и
комок к горлу подступает. Или Василий Лановой, с которым
я играю в спектакле «Посвящение Еве», такие вещи делает
удивительные, что у меня сердце сжимается от радости.
Когда мы вывозили на гастроли в Ленинград «Пиковую
даму», то Петр Наумович Фоменко вел себя как
мальчишка: пел песни, читал стихи, хохотал, рассказывал
какие-то невероятные истории, и все это было так
необыкновенно... Я могу смеяться от восторга.
